каждый день что-то меняет меня, каждый день в моей радужке сильнее расползается цвет. я знаю - еще немного, и он выцветет до искрене-серого, до оборванных нитей узора моих глаз.
я жалко цепляюсь за ресницы остатками потрепанных чувств каждый вечер, затем растирая их по белесым щекам. я знаю идеальный рецепт тайны: один к одному - ладони и губы, рывками. прячь.
стоит ли разговаривать с зеркалом - я спросила себя. я спросила об этом свое отражение, но оно мне не ответило, только махнуло рукой с той стороны. стоит ли разговаривать с зеркалом и писать на нем побуквенно твои-мои секреты, начиная с собственного имени - всего три буквы - ю л я, а в них уместилась вся моя девятнадцатилетняя жизнь. так стоит ли разговаривать с зеркалом, если оно знает больше меня? я все равно буду врать.
(Продолжить)
неловкое положение. чужая грудь к моим плечам. мои плечи - с тонкой, незаметной линией ключицы, - молчаливый замок, заточенный, выдержанный, сохраненный для одного ключа. чужая грудь - фальшивый ключ, потому что плечи сжимаются и холодеют. не стоит играть с такими вещами, я знаю. я знаю, но все равно пытаюсь делать по-своему, на перекор самой себе. или отражению в зеркале. подбирай верные ключи, не теряй их. невнимательна.
весь этот набор меня, как суповой цыпленок в полиэтилене: глаза, ладони, ямка под губой и плечи, весь этот набор меня не перестает к чему-то стремиться. объяснил бы кто перемороженному цыпленку, что в конце все равно будет обрыв, не важно, насколько рано. все закончится именно там.
обнимаю разодранные коленки: ноги все равно подкосятся вновь, и я свалюсь, вырезав на коже ранку собсвенной неприлично-захламленной комнатой. так уютней, но так бессмысленно. бессмысленно, как стирать кровь аппликатором для теней, завороженно наблюдая ало-зеленые разводы.
я ждала от остервеневшей жизни множество подсказок, но она молчала, видимо, была слишком занята собой, а я продолжала ждать. и все это вяло текущее время я сама доходила до этих подсказок, радуясь и не понимая, что их сезон сменился новым. жизнь учила меня жить слишком бессовестно. думаю, за это не грех ее возненавидеть.
тексты. тексты льются, брызгают, сыпятся черными буквами пов-сю-ду, окружают, насмехаются, жалеют и толкают. вперед или вниз? каждые по-разному. букв больше, строки длинее, слова складываются в омерзительно-правдивые абзацы чужих-своих речей. задевающих, так или иначе задевающищ. в моем "ю л я" всего три буквы, но если написать несколько раз - можно сделать строчку. повторяй. повторяй свое имя, потому что в него что-то вложили. молитву, заклятье, просьбу - кто знает. в нем должно что-то быть, в каждом имени должно что-то быть. мы можем откликаться даже на "эй".
я поссорилась с собственными мыслями, у них там, внутри, гражданская война. все мысли незаменимы, но когда они противоречат друг другу - это лишняя головная боль. они мне надоели. я не в ладах с ними, пусть разбираются сами. пусть с ними разбирается мое отражение в зеркале, пусть они летят с того самого обрыва, что в к о н ц е.
не веришь? сама себе? конечно. о каком доверии может вообще идти речь, если я предаю себя с завидной регулярностью? вопрос, не требующий ответа.
я ссорюсь с собой каждый день. я себе не доверяю. я устала.
и ты, там, наверху, пожалуйста, не смейся над моими словами, я и так честна с собой очень редко.